День Победы - Страница 204

204

— Отец? — Олег увидел лицо, безжизненное, словно гипсовая маска. — Что с ним? — спросил он у находившихся рядом людей. — Он жив? Нужен врач!

— Никто ему уже не нужен, парень, — хмуро произнес смутно знакомый мужик, коснувшись плеча Бурцева. — Три пули в упор, в сердце. Сегодня таких много. Американцы расстреляли толпу. Мало кто жив остался.

— Отец! — отрешенно произнес Олег.

— Держись, парень, — вымолвил, опуская взгляд, тот самый мужик, вновь хлопнув Бурцева по плечу. — Держись уж как-нибудь.

Оказавшиеся там люди помогли донести тело до дома, втащив его во двор на куске раздобытого где-то брезента. Мать, вышедшая на крыльцо навстречу сыну, сразу все поняла, и, не стесняясь, зарыдала в голос, рухнув ничком на землю. Олег несколько минут стоял рядом, а затем, не обращая больше ни на что внимания, зашел в дом.

Сознание его было удивительно светлым для того, кто в несколько минут лишился двух самых дорогих людей. Олег точно знал, что ищет, забравшись в платяной шкаф и аккуратно вытаскивая из него коробки с обувью, какие-то пакеты. Наконец он взял в руки сверток, нечто длинное, замотанное в промасленную ткань в несколько слоев. Развернув тряпку, Олег поднял, держа перед собой на вытянутых руках, ружье.

Отец давно не ходил на охоту, но двустволку ТОЗ-БМ шестнадцатого калибра бережно хранил, изредка доставая ее, чтобы стрельнуть для пробы пару раз в загородном лесочке, а затем, тщательно вычистив и смазав, снова убрать в темный шкаф. Олегу с детства нравилось это ружье, он мог бесконечно долго любоваться плавным изгибом шейки приклада или матовым блеском начищенных стволов. В юности сам стрелял несколько раз, когда отец был в хорошем расположении духа. Всегда — в воздух или по консервным банкам. Теперь пришла пора совсем других мишеней.

Искать долго патроны не пришлось. В картонной коробочке перекатывалось с дюжину латунных и пластиковых цилиндров. Несколько патронов, снаряженных мелкой дробью, Олег сразу отложил в сторону, прихватив лишь те, что были начинены картечью или крупной дробью, опасной для большого зверя.

Не заряжая ружье, Олег Бурцев, рассовывая на ходу патроны по карманам, направился в сарай. Большую часть его занимал мотоцикл «Урал» с коляской, тяжелый, мощный, правда, в последнее время все реже покидавший свое «стоило». Но нашлось место и для огородного инвентаря, а еще для верстака и ящика с инструментами. Вытащив из этого самого ящика ножовку, Олег, действуя четко, как автомат, без лишних движений, аккуратно отпилил приклад, оставив лишь пистолетную шейку. Затем, отыскав пилку по металлу, укоротил вдвое стволы, превратив охотничье ружье в нечто, больше не приспособленное для охоты, но подходящее для ближнего боя.

Удовлетворенно изучив результат своих трудов, Олег быстро соорудил петлю из найденного буквально под ногами провода, привязав ее к рукоятке обреза, который теперь можно было носить под одеждой, с боку, как милицейские оперативники носят свои пистолеты. Уже собравшись уходить, он замер на пороге, увидев в углу несколько пустых бутылок из-под пива и других напитков разной степень крепости. А рядом — канистру с бензином для отцовского «Урала».

Подхватив канистру, Бурцев цокнул языком, оценив вес — по крайней мере, заполнена на половину. Выбрав три бутылки, в каждую из них бывший сержант воздушно-десантных войск налил бензина на две трети, заткнув горлышки найденной здесь же ветошью, тоже пропитанной горючим. На то, чтоб искать загуститель, необходимый для создания настоящей зажигательной смеси, например, машинное масло, времени не было, как не было и желания. В армии такому учат редко, но Олег служил в ВДВ, а там не всегда учили тому, что прописано в уставе, но всегда тому, что помогает выжить в бою и победить.

Спрятав бутылки с «коктейлем Молотова» в пакет, поудобнее расположив обрез, укрытый под джинсовой курткой, Олег Бурцев вышел из сарая. Он прошел мимо лежавшего на брезенте посреди двора тела отца, мимо матери, рыдавшей, стоя на коленях, и вышел на улицу. Сейчас бывший десантник точно знал, что делать, уверенно направившись к расположенному на окраине аэродрому. Он старался не попадаться на глаза никому, сторонясь людных улиц. Не то, чтобы боялся, что его заметят и попытаются остановить. Скорее не хотел вести за собой добровольных помощников. Если кто-то теперь имеет зуб на американцев, пусть сам решает, как быть, а Олег будет вести свою войну.

Чужаки неплохо укрепились, превратив заштатный аэродром в крепость, взять которую с наскока было не так то просто. В этом Бурцев убедился, увидев оборудованную на въезде огневую точку. Поперек дороги были уложены бетонные блоки, так, что подъезжающей машине пришлось бы неизбежно сбросить скорость, петляя между ними, а значит, стать удобной мишенью для тех, кто находился на пропускном пункте. А там, отгородившись бруствером из мешков с песком от остального мира, находилось не меньше полудюжины американцев и, как минимум, один пулемет, простреливавший все подходы. А еще один был установлен на «Хаммере», стоявшем чуть в стороне от ворот, причем пулеметчик находился на своем месте, в «собачьей будке» из стальных щитков, со всех сторон обеспечивавших сносную защиту хотя бы от осколков.

Чем дольше Олег наблюдал за американцами, тем сильнее становилось его разочарование. Оказавшись в десятке метров от блокпоста, он смог бы забросать бутылками с бензином пулеметчиков, а выстрелы картечью в упор снесли бы с ног даже защищенных бронежилетами солдат, наверняка превратив в фарш их внутренности. Но подобраться так близко к не терявшим бдительности врагам было невозможно.

204