День Победы - Страница 221

221

— Сэр, самолет готов, — отрапортовал встречавший единственного пассажира у трапа командир экипажа. — Можем взлетать, как только прикажете!

Рональд Говард знал, что пилоты, которым он доверяет свою жизнь — лучшие из лучших. У «Юанйтед Петролеум» не было недостатка в средствах, все, кто трудился на корпорацию, получали более чем приличные оклады, а работодатель имел при этом возможностью тщательно отбирать людей, по достоинству оценивая их опыт. Вот и летчики, управлявшие «Гольфстримом», относились к элите и старались отрабатывать свою зарплату по-честному.

— Взлетаем немедленно! — решительно приказал Говард, но, уже ступив одной ногой на трап, вновь обернулся к Хортону: — Сделайте так, Джон, чтобы мне не пришлось краснеть перед своими боссами, и ваши старания будут вознаграждены! У вас все полномочия и достаточно средств, чтобы проект был завершен, и я жду от вас только положительного результата, так же, как его ждут и от меня! Никаких террористов, никакого саботажа — только планомерная работа и довольные русские, которым мы позволили содержать их семьи среди всеобщей нищеты, царящей здесь! пусть все видят, что мы полезны этой стране и этому народу!

Не слыша, да и не ожидая ответа, Говард исчез в проеме люка, оказавшись в не слишком просторном, но комфортном салоне «бизнес-лайнера». Самолет мог перевозить на двенадцать тысяч километров полтора десятка пассажиров, обеспечивая их всем необходимым на время перелета. Но сейчас Говард на борту был один — ни секретарей, ни охраны, никого. Только он — и много часов для размышлений.

— Мистер Говард, сэр, — Рональда окликнула миловидная стюардесса в белоснежной идеально выглаженной сорочке. — Сэр, как только мы взлетим, я могу подать вам обед. Напитки в баре, сэр. А сейчас, пожалуйста, пристегните ремни, сэр.

— Да, конечно, — кивнул Говард. — Ступайте, я вас вызову потом.

Рональд Говард, оставшийся в одиночестве после того, как стюардесса удалилась, почувствовал, что гул турбин «BMW Роллс-Ройс», расположенных в задней части самолета, на пилонах по обоим бортам фюзеляжа, стал мощнее. Самолет плавно тронулся с места, набирая скорость, набегающий потоки воздуха взвихрились на плоскостях, уплотняясь под ними и разреживаясь поверх консолей, и, наконец, подъемная сила в точности по законам физики оторвала сорокатонную машину от земли.

Выглянув в иллюминатор, Говард увидел панораму удалявшегося города. Он толком не успел побывать в Архангельске, летая с объекта на объект, теряя время на совещаниях, мотаясь по проклятой русской тайге, сквозь которую его люди, вопреки всему, тянули нефтепровод, побеждая вековой лес.

За бортом «Гольфстрима» уже заклубились низкие облака, когда лайнер вдруг нервно дернулся, заваливаясь на левое крыло. Говард увидел за бортом вспышку и языки пламени, успев подумать, что вспыхнул один из двигателей. В этот миг самолет словно провалился в воздухе, потеряв вдруг опору и рухнув к стремительно приближавшейся земле.

Пилоты «Гольфстрима» увидели выпущенные по ним ракеты почти одновременно. Они были достаточно опытны, чтобы понять, что обозначают тянущиеся к медленно набиравшей высоту машине дымные нити.

— Нас атакуют! — крикнул командир экипажа, увидев слева от самолета инверсионный след. Пилот, на счету которого были десятки боевых вылетов во время «Бури в пустыне» и позже, в Югославии, и даже что-то, похожее на воздушный бой с сербским МиГ-29, понял, что это значит, испытав неподдельный ужас.

— Ракета справа! — в один голос закричал второй пилот. Не будучи военным, но проведя двадцать лет за штурвалами межконтинентальных «Боингов» и «Аэробусов», он тоже заметил угрозу, понимая, что предотвратить неизбежное сейчас ни он, ни его командир не в силах.

Но первый пилот считал иначе, действуя, если только была хоть малейшая возможность. Зажатый в тиски ракетной атаки «Гольфстрим» выполнил маневр, ложась в вираж. Ему не хватало скорости и высоты, и в любом случае пассажирский самолет уступал любому истребителю, но экипаж и единственного пассажира спасло чудо.

Первая ракета, не обратив внимания на испуганное метание цели, прошла в стороне, двигаясь по прямой, словно по натянутой струне, и, достигнув границы зоны поражения, самоликвидировалась, взорвавшись в облаках. Знай об этом Жэнь Цзимэнь, он бы проклял, наверное, своих соотечественников, из-за которых весь мир смеялся над словами «китайское качество». Неисправность системы наведения увеличила шансы атакованного самолета вдвое.

Пилоты «Гольфстрима», хоть и видевшие промах первой ракеты, не успели испытать ни облегчения, ни радости. Второй снаряд, наведясь на струю выхлопных газов, настиг лайнер, и полуторакилограммовая боеголовка взорвалась на расстоянии вытянутой руки от лакированной обшивки фюзеляжа. Легкие осколки прошили гондолу турбины, перебив топливопроводы, а заодно и тяги управления рулями высоты, превратив самолет в пылающий кусок металла.

— Пожар правого двигателя! — сообщил, срываясь на крик, второй пилот, приборная панель перед которым осветилась тревожным красным светом множества индикаторов. — Утечка топлива!

— Перекрыть подачу топлива в правый двигатель! Держи машину, сколько сможешь! Идем на вынужденную!

«Гольфстрим», хвостовая часть которого была охвачен огнем, держался в воздухе на одной турбине, тяги которой не хватало для того, чтоб хоть ненадолго побороть силу притяжения. Но падение замедлилось, хоть немного, став управляемым, дав пилотам, пытавшимся сохранить контроль над машиной, несколько драгоценных секунд.

221