День Победы - Страница 530

530

Султан Цараев тоже наблюдал за тем, как очередная группа учеников проходит полосу препятствий, порой совершенно исчезая из виду среди густых клубов черного дыма, не замечая не смолкавшего треска автоматных очередей и хлопков взрывпакетов, уложенных на маршруте. Звуки стрельбы стали уже совершенно привычными, напротив, внезапная тишина пугала больше, чем злой лай АК-74 и хлопки выстрелов «Макарова». Здесь, в укромной долине на юге Чечни, в считанных десятках верст от грузинской границы, толпа вчерашних школьников, вырванных из-за парт, превращалась в настоящих бойцов.

Мальчишки, взяв в руки настоящее оружие, раз за разом штурмовали полосу препятствий, доводя себя до изнеможения. К концу дня многие из них еле могли идти без посторонней помощи, но с рассветом они вновь вставали в строй. Дети, лишенные детства, рано превращались в мужчин, воинов, готовых беспрекословно исполнять приказы своего амира, убивать тех, на кого укажет вожак.

Вместе с Цараевым за тренировкой смотрели не без интереса наиболее опытные бойцы из его отряда, личная охрана полевого командира. Бородатые моджахеды, даже сейчас полностью экипированные для боя, не расстававшиеся с оружием ни на миг, довольно цокали языками, подбадривая бежавших наперегонки мальчишек, или, напротив, подгоняли отстающих злыми резкими окриками. Для них это было зрелище, редкое развлечение.

— Все свободны, — махнул рукой инструктор, и толпа измотанных парней, едва державшихся на ногах, нестройной вереницей двинулась вверх по склону, туда, где приткнулся к скалистому утесу небольшой поселок. Их одежда пропиталась потом, несмотря на холодный ветер, пронизывавший ущелье, а дыхание было неровным и тяжелым, но мимо своих старших братьев юные моджахеды прошли чуть ли не строем, демонстрируя свою выносливость.

— Ты загонишь их до смерти, Асфандияр! — покачал головой Цараев, когда инструктор, замыкавший колонну, поравнялся с ним.

— Маленький народ не может иметь большую армию, значит, каждый ваш воин должен в бою стоить трех вражеских солдат. Я сделаю все, чтобы равных им не было ни на Кавказе, ни во всей Азии, и не важно, сколько пота придется пролить.

— Надеюсь, хоть толк в этом есть?

— Общая подготовка неплохая у всех, — произнес наставник, остановившись возле полевого командира. Как и чеченцы, он был одет в камуфляж, но не «флору» или «цифру» русского образца, а в дорогой, но уже порядком заношенный натовский. На правом плече его стволом вниз небрежно висел АКМС со сложенным плечевым упором. В прочем, судя по маркировке, это оружие называлось KLF-7.62 и было произведено в Иране, но здесь, в горах, на подобные мелочи не обращали внимания. — Нужно только не ослаблять интенсивность тренировок. И пора переходить к изучению специальных курсов. С завтрашнего дня Али займется с ними минно-подрывным делом, а Мехрдад начнет обучение снайперской тактике. Среди этих молокососов есть несколько метких стрелков, их талант нужно развивать!

Словно дожидаясь, пока о них вспомнят, и вечернего сумрака, опустившегося на горы, вынырнули двое, тоже смуглые и черноглазые, жилистые и резкие в движениях, точно готовые в любой миг сорваться за добычей гончие псы. Оба были одеты в натовский камуфляж и китайские «разгрузки».

— На сегодня с этих мальчишек хватит. Больше никто уже не сможет сделать и шага, — усмехнулся названный Асфандияром человек, и, поправив сползавший с плеча автомат, двинулся к скоплению неказистых домов, аулу, превращенному чеченцами в тренировочную базу.

Султан посмотрел в след инструктору, и, махнув рукой, дал знак своим спутникам следовать за ним. Цараев до сих пор не мог понять, как относится к этим людям, учившим его бойцов. Чужаки, пришедшие явно откуда-то издалека, свою работу делали хорошо. Они выжимали все соки из своих курсантов, но те на удивление с каждым днем становились лишь сильнее, выносливее, быстрее и злее. Эти люди старались на славу, но оставались для чеченцев чужими. Они явились с юга несколько месяцев назад, почти сразу после вторжения американцев, заменив иорданских и саудовских инструкторов, в свое время натаскивавших точно так же самого Цараева в ущельях Грузии.

Пришельцы пытались казаться своими, даже разговаривали с чеченцами на их родном языке, реже по-русски, благо, с этим проблем не было ни у кого. Но все равно группа инструкторов, которых все знали лишь по именам, держалась особняком, и между собой они негромко переговаривались на фарси, который никто в этих краях почти не знал. Внешностью они были схожи с горцами, точно так же совершали намаз, а в богословских спорах легко могли заткнуть за пояс любого местного муллу. Но стоило заглянуть в их глаза, и все вставало на свои места.

В их взглядах не было фанатизма, вообще никаких человеческих чувств, только холодный расчет. Султан Цараев, собственными руками убивший десятки людей, солдат и штатских, мужчин, женщин и даже детей, не осмеливался заглядывать в глаза чужакам, явившимся с юга. Он сделал это один раз поначалу, и ощущения, испытанные полевым командиром, давно объявленным русскими в федеральный розыск, не боявшимся ни Аллаха, ни шайтана, были сродни тому, как если бы он заглянул в ствол заряженного пистолета. Во взглядах пришельцев сквозил могильный холод, обжигавший до глубины души. Это было жутко, но Асфандияр и его товарищи пришли, чтобы помочь чеченцам, и делали это хорошо. Здесь, в горных аулах, создавалась новая армия, выковывался тот клинок, которому вскоре предстояло перерезать американские глотки и впиться в русское брюхо, выпуская из него остатки жизни.

530