День Победы - Страница 758

758

Тем временем прибывшие в поселок солдаты выстроились возле замерших посреди улицы бронемашин, в ожидании приказов, замерев, словно неодушевленные изваяния. Никто не обращал внимания на спешивших укрыться в домах жителей, напуганных грохотом стали, ревом двигателей и громкими возгласами команд.

Отыскав взглядом командира взвода, офицер бросил:

— Выгнать всех из домов и собрать здесь! Применение оружия разрешено! Выполнять!

— Слушаюсь, господин капитан!

Зазвучали отрывистые команды, и солдаты бросились врассыпную, исчезая среди домов. Над поселком разнеслись звуки ударов, хруст выбиваемых дверей, крики на русском и японском, где-то заголосила невидимая женщина, с другого конца села прозвучал детский плач. Затем глухо бухнул выстрел, судя по всему, из охотничьего ружья, как мгновенно определил Канимицу, затем еще один, и сразу же — короткая очередь из штурмовой винтовки. И почти одновременно с окраины поселка донеслась интенсивная стрельба сразу в несколько стволов.

— Командирам взводов — доклад! — потребовал капитан, недовольно поморщившись.

— Местный житель оказал сопротивление, забаррикадировавшись в доме. Дробью ранил одного солдата. Ответным огнем уничтожен. Еще несколько гайдзинов пытались бежать, прорвав оцепление. Также были уничтожены огнем на поражение.

— Раненому оказать медицинскую помощь, — немедленно приказал офицер. — Тела убитых доставить к машинам. Пусть местные сами тащат!

Постепенно жители поселка, выгнанные из домов, понукаемые молчаливыми, похожими на фантастических роботов японскими солдатами, которые не скупились на удары прикладами в животы и тычки стволами в спины, стали собираться в толпу. Глядя на этих людей, испуганных, затравленно озиравшихся по сторонам, всюду натыкаясь взглядами на крепко сжимающих винтовки японских солдат, на сверкающие острия штыков, капитан Канимицу расхохотался, обратившись к своему заместителю:

— Это тупое стадо, тупая скотина! — На глаза офицера, сгибавшегося пополам от хохота, навернулись слезы. — Нас жалкая горстка, а их здесь сотни, и они боятся нас до дрожи!

— У наших солдат оружие, а у гайдзинов — голые руки!

— Оружие у них тоже есть, разве можно иначе, когда живешь в такой глуши. Но они страшатся даже подумать о сопротивлении. Их собственные правители веками вбивали в головы этого стада мысли о покорности, лишая их гордости и чести. Мне противно смотреть на этот сброд. Можно делать с ними все, что угодно, а они только будут молчать. Они ничтожны и не заслуживают права ходить по этой прекрасной земле, которую русские за века владычества так и не смогли обжить. Что ж, теперь наш черед, мы здесь хозяева, а они должны исчезнуть!

Редкая цепь японских пехотинцев, действовавших подобно заправским пастухам, стянулась вокруг нестройной толпы жителей русской деревни, точно петля. На бесстрастных лицах солдат невозможно было прочитать ни намека на эмоции, зато их офицер откровенно веселился, глядя на то, как мужчины выступают вперед на подкашивающихся ногах, пытаясь собой закрыть своих женщин и жмущихся к ним в ужасе заплаканных детей. Несмотря на то, что экспедиционный корпус японских войск действовал на Камчатке уже несколько месяцев, местные жители редко сталкивались с оккупантами, и теперь оцепенели от страха.

— Всех собрали? — Похлопывая ладонью по ножнам, капитан Канимицу взглянул на командовавшего пехотинцами сержанта.

— Так точно, господин капитан! Проверили все дома!

Офицер шагнул вперед, став в десятке шагов от злобно сжимавших кулаки русских мужчин, заставив напрячься японцев, пальцы которых уже лежали на спусковых крючках. Превратившимися в щелочки от смеха раскосыми глазами Канимицу обвел трясущихся от страха хмурых мужиков, произнеся по-русски:

— Эта территория является частью Японии, и все, кто проживает на ней, становятся японскими подданными и обязаны соблюдать законы Японии. Нам известно, что где-то здесь скрываются русские диверсанты, убившие нескольких солдат японской армии. Возможно, они укрываются в вашем поселке. За это полагается единственное наказание — смерть!

Слова срывались змеиным шипением с губ Канимицу, медленно шагавшего вдоль толпы. Вдруг офицер резко остановился, резко развернувшись на каблуках.

— Если вражеские солдаты скрываются здесь, выдайте их, проявите лояльность!

— Здесь нет никого, только бабы и дети, — громко произнес рослый мужик, выбравшись из толпы. — А даже если бы и были, мы, русские, своих не сдаем! А земля эта не ваша, и вам тут не долго осталось!

— Ваша страна оказалась слишком слаба, чтобы удержать этот край, — рассмеялся Канимицу. — И вы никому не нужны. Ваше упрямство сделает лишь хуже. Вы станете достойными гражданами Японии — или вас не будет. Мы не потерпим предателей у себя за спиной!

— Убирайтесь лучше сами, пока еще живы! Хотите, чтобы эта земля была вашей, так в ней вас и закопают, придет еще время!

— Кто сумет нас отсюда изгнать? Может, ты и сделаешь это?!

Стремительным и плавным движением японский офицер вытянул из ножен меч. Метровой длины изогнутая полоса стали, покрытая причудливо извивавшимися узорами, волнами сбегавшими к рукояти, сверкнула в лучах выглянувшего из-за облаков солнца. Мужчина, споривший с Канимицу, отшатнулся назад, не сводя взгляда наполнившихся ужасом глаз с направленного ему точно в лицо острия клинка, чуть покачивающегося, будто готовая к броску кобра.

— Если ты мужчина не только с вида, то сразись со мной, — улыбаясь, спокойно произнес японец. — Если выстоишь хотя бы минуту, мы уйдем и оставим вас в покое. Защити тех, кто тебе дорог!

758