День Победы - Страница 87

— Сэр, штаб на связи! — радист, темнокожий парень с нашивками мастер-сержанта, отвлек капитана от невеселых мыслей.

— Ромео-один, это Браво-семь, — Энрике Мартинес назвал свой позывной. — У нас критическая ситуация. По направлению к Урус-Мартану через наш пост со стороны гор движется автоколонна чеченских боевиков. Все вооружены. Прошу обеспечить нам воздушную поддержку.

— Отрицательно, Браво-семь, — отозвались почти без промедления, как будто только и ждали этого запроса. — Ничего не предпринимайте. Только наблюдать. Запрещаю вмешиваться в происходящее.

— Черт, Ромео-один, сюда движется целый отряд, сотня боевиков, возможно, больше! — чувствуя, как сдают нервы с каждым пройденным чеченцами ярдом, повторил Мартинес. — И я не знаю, какие у них намерения! Мне нужна поддержка! Немедленно!

Проявлением трусости, паникой это не было. Просто командир роты морпехов здраво оценивал соотношение сил и не был готов рисковать жизнями стольких своих людей сразу. Если будет нужно — они не дрогнут и перед целой дивизией врага, но сейчас это было неоправданно.

— Все ваши люди не должны покидать территорию поста! Запрещено любое вмешательство! Оружие применять только в исключительных случаях! Как понял меня, Браво-семь?

— Отрицательно, — ответил теперь уже Энрике Мартинес. — Какие случаи считать исключительными, Ромео-один?

— Если вас начнут убивать!

Колонна, прибавив скорость, пронеслась миом поста морских пехотинцев под рев моторов и трели автомобильных клаксонов. Зеленые знамена развевались в потоке встречного ветра, боевики, высовываясь из окон, размахивали руками и оружием, что-то торжествующе кричали. Капитан Мартинес видел зеленые повязки с изречениями из Корана, видел бородатые лица, улыбки, похожие на оскал голодных хищников, видел торчащие из машин стволы, установленные в кузовах пикапов тяжелые пулеметы пятидесятого калибра и безоткатные орудия.

— Ублюдки!

Стоявший за бруствером морпех вскинул полуавтоматическую снайперскую винтовку М14 DMR, прижимая к плечу затыльник приклада, и приникая к резиновому наглазнику оптического прицела. Откинув закрепленные под цевьем телескопические сошки, установив их для большей устойчивости оружия на бруствер, стрелок поводил стволом, как бы провожая каждую проносившуюся мимо своей позиции машину, битком набитую бородатыми боевиками в камуфляже и «разгрузках».

Чеченцы, крича и потрясая оружием проезжавшие мимо поста морских пехотинцев, были как на ладони у взводного снайпера. Оптический прицел ART-II девятикратного увеличения позволял разглядеть любые мелочи. В памяти морского пехотинца намертво отпечатались лица чеченских боевиков, с видом победителей, будто это они своими руками разгромили всю русскую армию, въезжавших в растерянный город. Разные лица — заросшие густыми бородами матерые бандиты, за плечами которых было и по пять, и по десять лет войны, десятки вражеских жизней, и молодые парни, совсем мальчишки, на щеках которых клочьями торчала неопрятная щетина — у этих сопляков даже не росли еще настоящие бороды.

Замерший, старавшийся даже не дышать, снайпер переводил перекрестье тонких нитей прицела с одного чеченца, на другого, чувствуя, как сводит судорогой указательный палец, лежащий на спусковом крючке. Одно движение — и оборвется жизнь одного из этих дикарей, любого, кто попадет в поле зрения оптического прицела. Единственной пули калибра.308 «Винчестер» хватит, чтобы оторвать голову, разворотить грудь, вспоров кевлар бронежилета, словно бумагу.

— Отставить, моряк, — жестко, с нажимом произнес Энрике Мартинес, буквально осязавший напряжение, съедавшее изнутри снайпера. — Приказываю опустить оружие!

— Сэр, мы позволим им вот так ездить здесь, как на параде, с развернутыми флагами?! В нашей зоне ответственности?! Вы подумали, зачем они хотят войти в город?

— Имя и звание, моряк!

— Капрал Доджсон, капитан, сэр! — браво гаркнул морпех, вытянувшись по стойке смирно — сейчас, когда весть взвод сжимался за брустверами, нервно тиская оружие, это выглядело более чем странно.

— Капрал, нам запрещено вмешиваться в происходящее, пока это не коснется лично нас. Это приказ вышестоящего командования, и я намерен его выполнить, — твердо произнес Мартинес. — Выполнить хотя бы для того, чтобы не подставлять под огонь всех вас. А вы выполните мой приказ и не посмеете даже думать о том, чтобы стрелять в чеченцев, что бы они ни собирались делать!

— При всем моем уважении, капитан, сэр, я чего-то недопонимаю, кажется, — упрямо, с вызовом, произнес капрал, высоченный, больше шести футов, плечистый англосакс — нынче в морской пехоте белых парней не так уж много, они предпочитают идти в колледж, учатся на адвокатов или менеджеров, чтобы потом сидеть в уютном офисе. — Я был в Афганистане, полгода, сэр. Трижды попадал в засады, раз был обстрелян снайпером. И там нам каждый день повторяли, что мы ценой своих жизней защищаем весь мир от таких, как эти. — Морпех указал на двигавшуюся мимо поста колонну, голова которой уже втянулась в жилую застройку. — А теперь нам разрешают только смотреть. Это же настоящие террористы!

— Довольно, капрал! — рявкнул капитан Мартинес. Он только и мог сделать это — Энрике понимал, что все неправильно, что они не должны устраняться, позволяя спустившимся с гор волкам чувствовать себя хозяевами здесь. Но он привык исполнять приказы, и теперь был намерен добиться этого же от каждого из своих бойцов.

Этот снайпер, настоящий ветеран, имевший опыт больший, чем у своего командира, был упрямым парнем, но перед ним стоял офицер, отдававший приказ. И пусть это был, пожалуй, самый странный приказ, когда-либо слышанный капралом — ничего не слышать и не видеть, вообще не шевелиться, делая вид, что тебя здесь нет — но он все же подчинился. Боевикам, ворвавшимся в город, так и не пришлось почувствовать на себе убийственную, в буквальном смысле этого слова, точность огня его верной винтовки.