Промелькнула под крылом белая полоса прибоя, а где-то на горизонте путеводной звездой приводной радиомаяк вертолетоносца посылал свои сигналы. Очертания «Исэ» проступили во тьме неожиданно, и неуклюже болтающийся в воздухе «Лайтнинг» завис на опустевшей палубой. Из направленного вниз сопла реактивного двигателя ударили струи раскаленных газов, облизнув термостойкое покрытие. В тени надстройки замерли в полной готовности спасатели, готовые броситься на борьбу с огнем. Фудзита Масао, по искаженному от напряжения лицу которого струился пот, осторожно работал рукояткой управления, и самолет медленно снижался, покачивая плоскостями. Наконец, шасси истребителя со стуком коснулись палубного настила, и пилот заглушил двигатель.
Со всех сторон к замершему «Лайтнингу» бросились матросы. Последним усилием Фудзита поднял фонарь, и крепкие руки подхватили его, освобождая от привязных ремней и осторожно извлекая из кабины. Уже очутившись на палубе, пилот пришел в себя, со смесью страха и удивления рассматривая собственный самолет, чудом уцелевший под вражеским огнем. Хвостовое оперение было разлохмачено, будто гнилая ветошь, а в плоскостях зияли рваные пробоины, оставленные снарядами русского «Фоксхаунда».
Поврежденный F-35B взяли на буксир и оттащили в сторону, освобождая посадочную площадку. Один за другим из тьмы возникали заходившие на посадку истребители, обрушивая на корабль оглушительный рев турбин. Фудзита насчитал еще пять машин, беззвучно, одними губами, прошептав молитву о погибших товарищах. А «Исэ», приняв на борт остатки выполнившей свою задачу авиагруппы, уже разворачивался, окруженный плотным кольцом эсминцев своего эскорта, полным ходом направляясь на юго-восток, в открытый океан и подальше от русских ракет.
Небо над Елизово очистилось, и только радист вновь и вновь безуспешно повторял рвавшие эфир позывные поднявшихся в воздух «мигов». Грохот взрывов и гул турбин смолкли, но ненадолго. Металлический треск, отражавшийся от склонов сопок, заставил одного из пилотов, как есть, в летном комбинезоне, с массивным шлемом в опущенной руке, испуганно вскрикнуть:
— Вертушки! Воздух!!!
Пара легких OH-6D «Кейюс» вынырнула из тьмы, стрекоча винтами, будто огромные стальные стрекозы. На летное поле обрушился ураган пуль, выпущенных шестиствольными пулеметами «Миниган», изрыгавшими по шестьдесят килограммов металла в секунду. Свинцовый шквал смел сгрудившихся на открытом пространстве людей. Упавший на шершавый бетон летчик видел, как рядом валились окровавленные тела его товарищей и едва знакомых солдат из аэродромной охраны. С грохотом вертолеты промчались над головой, поливая огнем что-то, скрытое за ангарами. В ответ ударили «Шилки». Огненные полосы прочертили небо, и японские вертолеты, один за другим, вспыхивая, рухнули на землю, разорванные в клочья градом зенитных снарядов.
Пара ударных вертолетов «Кобра», подошедший к аэродрому на предельно малой высоте, едва не касаясь земли полозьями шасси, «подскочили», набирая высоту, и из-под их коротких крылышек огненными стрелами сорвались управляемые ракеты BM-71 «Тоу». Одна за другой, вспыхнули получившие попадания ПТУР зенитные установки, и в их пламени метавшиеся по летному полю люди увидели идущие прямо на них цепью на малой высоте вертолеты.
— Занять оборону! — Летчик, вскочив на ноги, схватил пробегавшего мимо солдата с перекошенным от ужаса лицом. — К бою! «Косые» сейчас высадят десант! Все к оружию!
Один за другим, легкие многоцелевые UH-1H зависали над взлетной полосой, и с них на бетон камуфлированными мячиками сыпались японские солдаты. Пока главные силы генерала Танаки прогрызали оборону русских на пути к Петропавловску, пехотная рота, преодолев десятки километров по воздуху, ударила в тыл, освобождая плацдарм для такого необходимого подкрепления, которое уже ждало своего часа, погрузившись в транспортные самолеты, готовые по первому сигналу подняться в воздух с авиабаз на острове Хоккайдо.
Выкатившийся из-за ангара БТР-80 открыл огонь в упор из спаренных пулеметов по кружившим над летным полем геликоптерам. Один их UH-1 под градом крупнокалиберных пуль качнулся в воздухе, зацепившись лопастями за бетон и вспыхнув. А через секунду поток двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных бортовой пушкой «Кобры», разорвал тонкую броню бронемашины, отыскивая укрывшихся под ненадежным панцирем людей.
— Оружие! — Пилот вертелся на месте, озираясь округлившимися от напряжения глазами. — Дайте оружие!
Оружия рядом хватало, только стоило протянуть руку. Шагнув к распластавшемуся на земле телу солдата, летчик вытащил из-под него автомат. Передернув затвор, пилот прижал приклад АК-74 к плечу, ловя в прорезь прицела суетившиеся поодаль фигурки. Отдача ударила в плечо, и пилот, не отпуская спусковой крючок, повел стволом, видя, как валятся на бетон оказавшиеся на пути его пуль вражеские солдаты. В ответ затрещали выстрелы, сверкнули во тьме оранжевые вспышки, и что-то бесшумно и стремительно пролетело возле самого лица летчика, обдав его волной жара.
Еще несколько солдат открыли огонь из автоматов, а затем сухой треск «калашниковых» потонул в гулком грохоте пулеметов. Бронетранспортер, выехав из-за строения, открыл огонь в упор попеременно из своего могучего КПВТ и спаренного ПКТ по успевшим высадиться японским солдатам. Через несколько секунд он вспыхнул, пораженный в борт несколькими винтовочными гранатами, которые японцы выстреливали со своих «Тип-89», но в этот момент какой-то парень с едва видными на полевых погонах лейтенантскими звездочками, вскакивая в полный рост, громко крикнул: