День Победы - Страница 95

Менеджер «Юнайтед Петролеум» чувствовал растерянность, а еще его переполняла сейчас злоба. Говард, считавший, что начальство отправило его руководить очередной стройкой, только теперь понял, что очутился прямиком на войне. С каждым новым днем, проведенным здесь, в России, Говард понимал, что они все оказались почти бессильны, несмотря на всю свою мощь, техническое превосходство, перед малочисленным, но решительным до самопожертвования врагом.

Наверное, если бы все шло по плану, Рональд и не появился бы здесь — чтобы следить за тем, как дет строительство, да посылать в головной офис корпорации бодрые отчеты об успехах, хватит и «нижних чинов». Но как раз бодрых отчетов было маловато. Если поначалу строители столкнулись с суровой природой русского Севера, тайгой, мерзлотой, отсутствием коммуникаций, то постепенно акцент смещался на иные проблемы. Снова и снова трубопровод, растянувшийся на многие сотни миль, подвергался стремительным атакам укрывавшихся в окрестных дебрях боевиков, называвших себя «партизанами». Русские, продолжавшие воевать, несмотря на то, что их страна давно уже капитулировала, нападали постоянно, внезапно, дерзко и беспощадно, щедро проливая и свою, и чужую кровь.

Последняя акция террористов оказалась слишком масштабной и явно тщательно спланированной. Действовало множество небольших групп, атаковавших цель на огромном участке. В одно мгновение вышедшие из леса русские уничтожили несколько миль нефтепровода, с таким трудом проложенного сквозь эти дебри. А все, что досталось тем, кто охранял трубу — несколько трупов и этот молчаливый пленник.

Контртеррористическая операция длилась уже много часов подряд, в зарослях рыскали поисковые группы Сто первой воздушно-штурмовой, над лесом кружили вертолеты и беспилотники, авиация бомбила все, что хоть на миг казалось подозрительным. Но противник, сумев сделать свое дело, ушел, вновь растворился в вековом лесу.

— Этого человека захватили при попытке заминировать нефтепровод, — сообщил командир батальона, бойцы которого и доставили сюда русского. — Их было пятеро, с несколькими килограммами взрывчатки и кучей другого оружия. Патруль наткнулся на террористов случайно. Четверо попытались уйти, а этот, пятый, остался прикрывать их отход. У нас против них было полное отделение. Мои парни потеряли убитыми шестерых бойцов, прежде чем четверо ублюдков были уничтожены, а этого, — офицер указал на продолжавшего хранить молчание пленника, — контузило взрывом, и его удалось взять живым, даже почти целым. Это случается редко, мистер Говард, обычно русские дерутся до последнего патрона и в плен не сдаются. Они могут застрелиться, подорвать самих себя, все что угодно! Это фанатики, не признающие компромиссов. С самого начала всем было предоставлено право выбора, и те, кто хотел спокойно жизни, давно разошлись по своим домам. С теми же, кто продолжает воевать, не по приказу, а потому, что считает это правильным, договориться не возможно!

Майор Уильям Гровер был зол. За несколько часов его подразделение потеряло едва не взвод убитыми и ранеными, позволив противнику уйти. Пусть и не без потерь со стороны русских, но это мало что меняло. Никто в Вашингтоне не будет считать, сколько ублюдков завалили его парни, но имя каждого убитого американца станет греметь по всей Америке. Покажут залитых слезами родителей, рыдающих жен, хныкающих детей, к которым так и не вернутся больше их папы. И тогда на карьере и удобном кабинете в недрах Пентагона можно ставить крест — никому не захочется возиться с человеком, которого «сделала» кучка появившихся из леса оборванцев.

— Шесть наших парней отправятся в Штаты, запаянными в цинк? Проклятье, но даже такой ценой мы не помешали русским исполнить задуманное. Жертва ваших бойцов оказалась напрасной, майор, — мрачно произнес Рональд Говард. — Это была лишь одна из нескольких групп. Остальным удача сопутствовала больше.

Говард и офицер разговаривал между собой по-английски, и не было ясно, понимает ли их пленник, стоявший посреди кабинета, чуть ссутулившись от усталости. Судя по остекленевшим глазам, он вообще не воспринимал происходящее, словно погрузившись в транс.

— Майор, сэр! — на пороге кабинета появился молодой лейтенант, затянутый в полевой камуфляж, разве что без бронежилета и каски, но с тяжелой «Береттой» в поясной кобуре. Вообще с оружием здесь было принято не расставаться ни на миг, словно каждую секунду ждали нападения. Собственно, так оно и было.

— Лейтенант? Что-то срочное?

Командир батальона требовательно взглянул на своего подчиненного, и тот поспешно произнес:

— Сэр, сообщение от русских. Подразделению их полиции удалось блокировать и уничтожить группу террористов, атаковавших нефтепровод. На месте боя обнаружено семнадцать трупов. Кажется, с этими выродками покончено, сэр!

— Черт возьми, наконец-то хорошие новости, — оскалился майор, и, перейдя на русский, произнес, взглянув на пленного: — Вам нет смысла молчать. Все, что вы можете сказать, нас уже не интересует. Ваши товарищи уничтожены. Даже если заговорите, вы никого не сможете предать. Ваша группа попала в засаду, устроенную вашими же, русскими, и легла там до последнего человека.

— Сволочи, — хрипло вымолвил пленник. — Боитесь воевать сами, не хотите сдохнуть, слишком цените свои шкуры!

— Вы знаете, как мы умеем воевать. Четверо ваших, те, кто был с вами у нефтепровода, могут об этом напомнить! Это вы действуете, как трусы, бьете исподтишка, в спину, и тотчас спешите удрать, пока мы не пришли в себя!