День Победы - Страница 141

К оглавлению

141

— Миля до цели, командир, — отозвался пять секунд спустя Роберт Стаут, бывший сержант, десантник из легендарной Восемьдесят второй дивизии, получивший контузию в Афганистане, списанный из Армии, и тоже «подобранный» заботливыми нанимателями из «Юнайтед Петролеум», всегда нуждавшимися в опытных людях. — По такой дороге минут десять езды!

— Чертовы русские, — презрительно скривился Мейсон. — Даже дорогу не могут построить нормальную, ленивые ублюдки!

Бывший лейтенант морской пехоты вспомнил иракские дороги, по которым ему пришлось поколесить вдоволь, дороги, остававшиеся таковыми даже после прохода роты «Абрамсов» или «Брэдли», крошивших асфальт стальными лентами гусениц. Именно для тех дорог и создавали машины, подобные «Кобре» или «Кугуару» — слабо вооруженные, способные защитить от огня, разве что, ручных пулеметов, но превосходно «державшие» взрыв противотанковой мины или даже самодельного фугаса, сооруженного из пары гаубичных снарядов. Огромный клиренс, бронированное днище V-образной формы, гасили воздействие ударной волны, отводили ее в сторону, этому же служила и солидная масса бронемашины. Взрыв мог запросто оторвать колеса, но те, кто находился под броней, отделывались контузией, легкими царапинами, и если даже искалеченную машину приходилось везти обратной на трейлере, люди возвращались на своих двоих. Почти всегда.

Малкольм Мейсон, которому довелось поездить на всем, начиная от стремительных багги, и заканчивая неуклюжим амфибийным транспортером AAV-7, был рад, что сейчас едет в довольно комфортном салоне «Кобры». В свое время, убедившись в плохой защищенности от мин и самодельных фугасов линейной бронетехники, «Брэдли» и «Страйкеров», изготовили великое множество машин типа MRAP, но с тех пор, как начался вывод американских войск из Ирака, эта техника вдруг оказалась не у дел. И потому служба безопасности «Юнайтед Петролеум» по дешевке приобрела немало таких броневиков, и это Мейсон вполне одобрял.

От русских можно было ждать всего, в том числи и заботливо уложенного на дороге фугаса, и в этом случае бывшему лейтенанту придется намного лучше, чем трясшимся в «Хамви» чеченцам. Еще одним плюсом был отличный обзор, не сравнимый с таковым у БМП или танка — видя все, что творится вокруг, экипаж RG-31 мог точнее направить огонь единственного пулемета, смахивая затаившихся в засаде террористов градом пуль пятидесятого калибра.

От размышлений Мейсона отвлек Стаут, просунувший голову между спинками передних сидений.

— Черт возьми, командир, не думал, что когда-нибудь буду пасти хреновых дикарей, — пробурчал чернокожий десантник, могучий мужик с габаритами двустворчатого шкафа, ростом способный поспорить с любым баскетболистом. — В Афганистане я прикончил своими руками не меньше десятка мусликов, мой взвод отправил их к Аллаху с сотню, а теперь мы с ними в одной упряжке гоняем русских! Это же настоящие дикари!

Сидевшие рядом чеченцы покосились на своих… не командиров, нет, командовал ими некто Турпал Исмаилов, хмурый бородач в американском камуфляже, патрульной кепи, разгрузочном жилете русского образца, и клетчатом платке-«арафатке», повязанном на шею. Именно его приказам подчинялись все остальные чеченцы, следовавшие в этой колонне, а сам он подчинялся Хусейну Шарипову, и никому более, и уж понятно, на парочке американцев.

Исмаилов угрюмо взглянул исподлобья на говоривших по-английски американцев, ничего не сказал, наверняка и не поняв ни слова, и лишь передвинул лежавший на коленях автомат АК-74 с подствольным гранатометом. Вообще он старался не обращать внимания на американцев, бывших кем-то вроде инструкторов или наблюдателей, придававших всему, что творила толпа чеченских боевиков, видимость законности.

— Дикари!

Роберт Стаут презрительно сморщился, взгляд его скользнул по заросшим бородами лицам чеченцев и остановился на еще одном… попутчике, сидевшем напротив, сжимая обтянутыми камуфляжем коленями снайперскую винтовку Драгунова. Для того, чтоб в бою легче различать своих и чужих, всех приведенных с гор бойцов переодели в американский камуфляж, но вот оружие гордые ичкерийцы оставили привычное, российское — автоматы АКМ и АК-74, пулеметы ПКМ и самозарядные винтовки СВД. И теперь сержант Стаут не мог оторвать заинтересованного взгляда от девушки, так же, как и все остальные, затянутой в камуфляж, скрывшей под «разгрузкой», набитой магазинами, свои аппетитные формы, и обнимавшей вместо мускулистого торса какого-нибудь знойного красавца-мачо пластиковое цевье тяжелой винтовки.

Присутствие хрупкой, на вид совсем юной девушки среди целой толпы вонючих бородатых мужиков, увешанных оружием с ног до головы, удивляло Стаута больше всего. Он не мог поверить, что эта красавица, словно сошедшая со страниц восточных сказок, сражается наравне со своими мужчинами, но то, как с ней держали себя остальные чеченцы, не давало сомнений. Эта девушка не была служанкой или чьей-нибудь «подстилкой», это был воин, хладнокровный и опасный в своем спокойствии, умелый, опытный.

— Страшный народ, — произнес Роберт, придвинувшись ближе к своему командиру. — Даже женщины воюют, отнимают жизни, вместо того, чтобы давать их! Как русские надеялись победить этих горцев? Разве что выжечь весь их край ядерными бомбами, черт возьми, чтобы ни одного человека не осталось бы в живых!

— И не останется, — скривился Мейсон, тоже взглянув на горянку. — Если их бабы будут воевать все до единой, некому станет рожать, сами вымрут, мать их так! — Морской пехотинец неожиданно разозлился: — Чокнутые дикари! Помешались на своей войне и кровной мести, ублюдки! А мы, проклятье, должны теперь присматривать, чтобы эти грязные выродки не сводили старые счеты, вместо того, чтобы исполнять приказы боссов «Ю-Пи»!

141