День Победы - Страница 663

663

Прежде, чем на большей части США наступил новый день, в жизни страны произошло немало перемен. Посты вооруженных полицейских, порой действовавших совместно с национальными гвардейцами, встали на крупнейших автострадах, на въезде в крупные города, на мостах и плотинах. Натыкаясь на них, поток машин словно застывал, и водители нетерпеливо смотрели на оружие в руках этих уверенных в себе и суровых людей в униформе — черной, серой, синей или раскрашенной в «пиксельный» армейский камуфляж. Пилоты частных самолетов и вертолетов, ставших уже так же привычными, что и личные авто, с удивлением узнавали о запрете полетов над большей частью страны, в то время как в небе роились со стрекотом геликоптеры в черно-белой раскраске полиции или серых тонах, выдававших в них принадлежность к вооруженным силам. Люди в форме останавливали прохожих на улицах, врывались в номера мотелей, пакгаузы, гаражи.

Атмосфера тревоги и ожидания чего-то недоброго окутала огромную страну за считанные часы, хотя вслух никто ни о чем не говорил, а с телеэкранов лился поток привычных новостей. Но ничто уже не могло остановить тех, кто явился на американскую землю непрошеным, принеся с собой возмездие.

Глава 10

Южный Урал — Москва, Россия

30 ноября

Грохот взрывов, наконец, стих, и перестала дрожать под ногами земля. Тяжелые бомбардировщики ВВС США В-52 «Стратофортресс», в течение часа крутившие над кварталами Нижнеуральска смертельную карусель, щедро рассыпая над городом пятисотфунтовые бомбы, наконец, избавились от своего груза, и теперь легли на обратный курс, исчезая за горизонтом. Как всегда, бомбили с большой высоты, наугад, и это было по-настоящему страшно, ведь когда у падающей на город бомбы нет конкретной цели, ее жертвой может оказаться каждый. Люди, почти непрерывно слышавшие над собой гул чужих самолетов, перестали загадывать на будущее, просто радуясь каждому прожитому часу и понимая, что это лишь отсрочка неизбежного. Но пока они были живы, продолжали действовать.

Выждав еще минут десять и заставив себя поверить, что очередная бомбардировка закончилась, Олег Бурцев, толкнув в плечо Азамата Бердыева, произнес:

— Пора выбираться отсюда!

Партизаны пережидали авианалет в торговом зале бывшего универмага. Теперь это была просто бетонная коробка, заполненная рядами опустевших стеллажей и витрин. Лишь в подсобках можно было отыскать какой-то товар, совершенно не нужный никому из жителей обреченного города, но двое бойцов из отряда полковника Басова не собирались заниматься мародерством.

— Проверь-ка связь, — бросил Бердыев, сидевший до этого на корточках и теперь вставший во весь рост, разминая затекшие ноги.

Олег, вытащив из подсумка радиостанцию, щелкнул тумблером, и, услышав из динамика только треск и вой помех, отрицательно мотнул головой. Покидать укрытие было еще рано. Невидимая электронная завеса, опустившаяся на окруженный город, оставалась все такой же непроницаемой, отрезая Нижнеуральск от окружающего мира. Десятки станций РЭБ, размещенных американцами, взявшими город в осаду, по его периметру, непрерывно испускали потоки электромагнитных импульсов, «забивая» все диапазоны, превращая даже самые совершенные средства связи в бесполезный хлам.

Услышав хруст битого стекла за спиной, Бурцев обернулся и увидел выбравшегося откуда-то из лабиринта опустевших полок Гарри Хопкинса. Британский репортер был бледным и молчаливым, нервно бродя из стороны в сторону. Олег вполне понимал этого человека, зная, на какой риск шел иностранец ради того, чтобы спасти жизни нескольких тысяч защитников города, готовившихся вступить в свой последний бой.

— Еще рано, — ответил на так и не прозвучавший вопрос партизан, перехватив нетерпеливый взгляд англичанина. — Нет команды. Нужно ждать.

— Чего ждать? Когда вернутся самолеты и это здание сложится? Нас похоронят здесь заживо!

— «Бомберы» свое дело сделали и ушли, им только в один конец лететь из-под Северодвинска часов шесть. А если сейчас по твоей милости сунемся дуром, точно огребем, мама не горюй!

Пять дней почти непрерывных бомбежек превратили нервы в подобие туго натянутой струны. Тысячи людей засыпали и просыпались под рокот турбин в поднебесье и грохот взрывов, и, засыпая, никто не был уверен, что сможет проснуться живым, на этом свете. Город медленно но верно превращался в руины, улица за улицей, квартал за кварталом, погребая под собою своих защитников. Но те, кто оставались в живых, продолжали свою войну.

— Американцы войдут сюда лишь тогда, когда умрет под их бомбами последний из вас, — произнес Хопкинс, стоя возле витрины и глядя наружу, где сквозь завесу дыма и пыли проступали очертания домов. — Они разрушат все, спешить некуда. Сколько раз на город уже сбрасывали эти чудовищные бомбы МОАБ? Пять? Шесть?

— Восемь, — выдавил Бурцев, вспоминая, как сотрясалась в конвульсиях земля под ногами, когда очередная «вакуумная» бомба GBU-43A, «мать всех бомб», как прозвали ее сами американцы, достигала намеченной цели. Десять тонн смерти, разящей без промаха благодаря системе GPS. Каждый такой взрыв сметал с лица земли целый квартал, тела погибших просто сгорали в адском пламени, не оставляя после себя и пепла. Подвалы перестали быть надежной защитой, аэрозольная взрывчатка затекала и туда, выжигая изнутри укрытия и тех, кто пытался спастись в них.

Но город продолжал сражаться. Пока партизаны и британский журналист ждали, подираемые нетерпением, их товарищи уже начали действовать. Грохоча изношенным движком, по улице, огибая воронки от бомб, мчался мотоцикл «Урал» с коляской. Горожане, остававшиеся в своих квартирах вопреки постоянной опасности, изумленно провожали его взглядами. Выходить под открытое небо стало слишком опасно, американские беспилотники, оставаясь невидимыми, постоянно были где-то над головами, готовые в ответ на любое движение послать с многокилометровой высоты ракету «Хеллфайр» или бомбу с лазерным наведением, не разбирая, есть у мишени оружие в руках или нет.

663