День Победы - Страница 796

796

— Сукины дети! Как они посмели сюда заплыть?!

В первые мгновения Попов ощутил гнев, но тотчас на смену этому яркому, сильному чувству пришел стыд. Его задачей в этом походе было прикрытие новейшего ракетоносца, и вот противник смог обхитрить русских моряков, подобравшись вплотную к охраняемому «Борею». Американцы уже могли торпедировать ракетоносец, и он, капитан российского флота, командовавший одной из самых боеспособных русских атомных субмарин, еще остававшихся в строю, не смог бы помешать противнику сделать это.

Изменив курс, «Нижний Новгород» начал сближение с вражеской субмариной. Три субмарины, бесшумные тени, плывущие над вздыбившимся хребтами морским дном в вечном мраке, замерли в вершинах неравностороннего треугольника. Это походило на схватку чудовищно сильных, но при этом абсолютно слепых да еще вдобавок и слабо слышащих бойцов. Сонары и русского «кондора», и американского «лос-анджелеса» работали в пассивном режиме, и Попову неизвестно было даже расстояние, отделявшее его от противника.

Не единожды такие встречи, происходившие в разных уголках бескрайнего океана, заканчивались неумышленными таранами, и, возвращаясь в базы, субмарины приносили из глубины царапины на обшивке, вмятины от мощных ударов, а иногда и более весомые «трофеи» вроде фрагментов обшивки корпуса или ограждения рубки чужого атомохода. Но русский капитан верил, что титановая «шкура» его субмарины, по-настоящему уникальной, выдержит даже лобовой удар, как в свое время выдержал такое столкновение «Краб», субмарина предыдущей серии. А вот американская подлодка «Батон-Руж» после столь тесного «знакомства» была отправлена на слом, чудом доковыляв до ближайшего порта. Так и теперь, если американцу не посчастливится оказаться на пути «Нижнего Новгорода», удар титанового молота весом десять тысяч четыреста тонн, а ровно столько составляло подводное водоизмещение русской подводной лодки, расколет его корпус, как яичную скорлупу. И все же в распоряжении капитана второго ранга Попова было нечто более смертоносное, чем таранный удар, и потому он скомандовал:

— Торпедные аппараты товсь!

Батарея из шести торпедных труб калибра 533 миллиметра, расположенных в носовой части субмарины, была уже готова к бою. В четырех из них лежали тяжелые торпеды, а еще два аппарата занимали противолодочные ракеты «Водопад».

— Можем столкнуться, — заметил с опаской старший помощник, находившийся в рубке «Нижнего Новгорода».

Попов лишь усмехнулся в ответ, хотя смех и казался слишком напряженным:

— Носорог близорук, но при весе в две тонны это не его проблемы!

В этот момент акустик «Нижнего Новгорода» и уловил звук, который мог означать только одно — крышки торпедных аппаратов вражеской подлодки открылись, и в любой момент ее торпеды могут устремиться к цели. Услышав это, капитан второго ранга Попов, вздрогнув, словно от удара, почти закричал:

— Уничтожить подлодку противника!

— Товарищ командир, нельзя! — старший помощник, подскочил, точно ужаленный. — Они в нейтральных водах, никому не угрожают! Мы развяжем новую войну!

— Они изготовили к бою торпеды, и я не сомневаюсь, кто станет целью атаки! Мне плевать на все последствия, кроме одного. Мы вышли в море, чтобы сто наших парней на борту «Александра Невского» вернулись живыми и невредимыми домой, и ради того, чтобы защитить их, я готов нарушить любые нормы международного права! Я не собираюсь потом сожалеть, что из-за дурацкой осторожности погибли люди, наши, российские моряки, которые до последнего верили, что раз мы рядом, им нечего бояться!

Обернувшись к застывшему над пультом командиру торпедной боевой части, Попов рявкнул так, что, пожалуй, его могли услышать и на борту находившейся совсем близко американской субмарины:

— Первый и второй торпедные аппараты — пли!

— Есть!

Две универсальные самонаводящиеся торпеды УСЭТ-80К, выброшенные из торпедных труб сжатым воздухом, отделились от массивного «тела» «Нижнего Новгорода». Акустические системы наведения почти мгновенно захватили цель, и приводимые в движение электродвигателями торпеды на скорости сорок пять узлов ринулись к находившейся в этот момент в трех милях субмарине «Гринвилл».

Акустик американской подлодки обнаружил опасность слишком поздно. Сонар по-прежнему действовал в пассивном режиме, чтобы не выдать присутствие «лос-анджелеса» противнику, а русские торпеды оказались достаточно тихими, чтобы преодолеть значительную часть дистанции до цели, и лишь тогда быть услышанными.

В душном отсеке «Гринвилла» закричал услышавший рев винтов приближающихся торпед акустик. Он ощутил на своей щеке ледяное дыхание смерти. Этот моряк, несмотря на молодость, мог назвать себя ветераном — подлодка тоже успела поучаствовать в избиении русских, выпустив по безликим целям дюжину крылатых ракет «Томагавк». Другие сходились лицом к лицу с успевшими покинуть свои базы русскими «Викторами» и «Акулами», другие шли на дно, захлебываясь в ледяной воде, заливавшей отсеки. Но враг тоже нес потери, для него намного более чувствительные, а те подлодки и корабли русских, что пережили короткую войну, уничтожили их же создатели по приказу оккупационного командования. Казалось, океан отныне принадлежит Америке, и молодой энсин искренне верил в это до той самой секунды, пока из сумрака глубины не вырвались голодными демонами вражеские торпеды.

Командир «Гринвилла» тоже ощутил страх, но он дольше всех находящихся рядом провел времени под водой, научившись владеть собой. Противник подловил их, почти не оставив времени, чтобы сделать хоть что-то. Почти — за те десятки секунд, что требовались торпедам, дабы пройти оставшийся отрезок дистанции, американский капитан успел сделать немало.

796