День Победы - Страница 800

800

— Такая угроза реальна, — согласился Валерий Лыков. — Поэтому адмирал Колгуев уже приказал всем возвращаться в базы, приведя в готовность силы противовоздушной обороны флота. В море нам пока с американцами не тягаться, но, может, отсидимся на берегу. Горько сознавать свою слабость, господа, но уж лучше быть живым реалистом, чем мертвецом.

— А сами американцы, они об этом знают? — Уточнил Сейфулин. — Как они реагируют? Ультиматум или что?

— То-то и оно, что молчат. Но наверняка уже знают, не могут не знать.

— Тогда я предложил бы пока и нам не делать громких заявлений. Американцы, по сути, сами нарвались. Их целью был «Александр Невский», одна из двух ракетных подлодок, находящихся в боевой готовности, и они бы, конечно, уничтожили «Борей» — это стоит любых норм международного права, которое, в прочем, сами же американцы и пишут. И охрану наших подлодок нужно усилить. То, что не удалось им в море, янки могут повторить, когда «Александр Невский» вернется на базу.

— Что вы подразумеваете? — уточнил Лыков, с пониманием взглянув на Сейфуллина.

— Все, что угодно, от постановки минных заграждений с какого-нибудь недобитого «Лос-Анджелеса» у наших берегов, до ракетно-бомбового удара палубной авиации. В отличие от ракет наземного базирования, подлодки-ракетоносцы уцелеют даже в случае, если американцы смогут внезапно нанести первый удар своим ядерным оружием. Уцелеют — и ударят в ответ, сжигая вражеские города с миллионами их жителей. Изоляция или даже гибель кого угодно из высших должностных лиц страны, как это получилось с покойным президентом Швецовым, ничего не изменит — второй раз на те же грабли мы не наступим, ведь теперь решение о запуске принимает лично командир подлодки. Только тот факт, что мы вновь привели ядерное оружие в боевую готовность, удерживает врага от новой агрессии. Потопленная подлодка — ерунда, мелочи, у американцев еще полсотни «Лос-Анджелесов», с десяток новых ударных атомоходов типа «Вирджиния» и еще три «Си Вульф», которые тоже кое-что могут. И вся эта армада может заявиться в Баренцево море в любой момент, начав охоту на наши «Бореи».

Лыков спокойно кивнул, произнеся:

— Все верно, угроза есть. Места базирования подводных лодок мы прикроем всеми силами с земли, с воды и с воздуха. Оборона Москвы сейчас не так важна, так что как можно больше дивизионов ЗРК нужно перебросить на Север — и немедленно. Шумиху по поводу шастающих у наших берегов чужих субмарин пока поднимать тоже не станем, подождем реакции наших заокеанских «друзей».

— Но нельзя же просто молчать, — возмутился Фалев. — Это прямая угроза нашей безопасности!

Валерий Лыков смерил главу МВД насмешливым взглядом:

— А что делать? Жаловаться в ООН? Так нашу страну из этой почтенной организации де-факто исключили. Устроить митинг на Красной площади? — Премьер-министр с сарказмом рассмеялся, словно только что сказал нечто забавное. — Хватит мыслить прежними категориями. Времена, когда действовали хоть какие-то правила, ушли, и, скорее всего, без возврата. Сотрясать воздух, грозно надувая щеки и размахивая кулаками глупо, к тому же мы янки и так наказали боле чем чувствительно. Они впредь будут считаться с нами, нашим флотом. Но, в прочем, кое-что сделать мы все-таки можем. Я до последнего надеялся, что настолько далеко дело не зайдет, но вижу, что иначе нельзя.

Валерий Лыков говорил, и его слова гремели набатом в полнейшей тишине, которой наполнился просторный зал. Члены Совета безопасности слушали, кто-то с сомнением хмурился, иные, и их было заметно больше, одобрительно кивали, но, когда глава правительства умолк, никто не посмел выступить с возражениями.

В своих догадках насчет осведомленности американцев о событиях в Баренцевом море глава российского правительства, разумеется, был прав. Информация, собираемая по всем легальным и нелегальным каналам, поступала человеку, стоявшему во главе Соединенных Штатов Америки с завидной регулярностью, позволяя тому принимать осмысленные решения. В прочем, американские лидеры далеко не всегда пользовались такой возможностью. Но вице-президент Ричард Сноу, принявший на себя все бремя власти после кончины Джозефа Мердока, возглавивший страну в тяжелый для нее и всего цивилизованного мира период, искренне верил, что он будет действовать только во благо своего народа.

В те самые минуты, когда в Москве начиналось непредвиденное совещание правительства, временный глава США находился в комфортабельном салоне президентского самолета VC-25, знаменитого «борта номер один», уже заходившего на посадку в аэропорту Сан-Франциско. Из иллюминатора летевшего на небольшой высоте тяжеловесного «Боинга» открывался отличный вид на ночной город. Сияли мириадами огней взметнувшиеся к небу башни небоскребов, рукотворной радугой вспыхивали вывески, мчались по широким хайвеям огненным потоком тысячи авто. Но в какой-то миг все будто отрезало, и на фоне ярко светящегося всеми мыслимыми цветами многомиллионного города резало глаз абсолютно черное пятно.

Круг выжженной, до сих пор покрытой толстым слоем пепла земли отмечал то место, где несколько месяцев назад безумные русские фанатики-террористы привели в действие ядерный заряд. Его обрамляли ряды погруженных во мрак небоскребов, давно оставленных своими обитателями, спасавшимися от радиации, которой напиталось все в округе — камень, асфальт, сама земля. Мертвая земля, «темная территория», находиться на которой было смертельно опасно. В прочем, смельчаков или просто тех, кого гнало навстречу опасности отчаяние, хватало. Хотя с высоты полета «борта номер один» Ричард Сноу и не могу увидеть этого, по пустым улицам, среди брошенных автомобилей бродили одинокие тени, в темных углах кто-то жег костры в мусорных баках. Жизнь, пусть уродливая, чудовищно исковерканная, упорно прокладывала себе дорогу даже в эпицентре атомного взрыва.

800